Свой храм построили — строим другие

Храмы появляются там, где люди хотят, чтобы они были. А  появляются они по-разному. О  том, как был построен Крестовоздвиженский храм в  хуторе Карцев, делится воспоминаниями его настоятель, протоиерей Игорь Бобриков.

—  Отец Игорь, возведение храма  — дело непростое и  хлопотное. Решать приходится массу вопросов: где взять финансы, материалы, мастеров. Кто-то старается найти спонсоров.

—  Строили всем миром. Из  всех соседних поселений доставляли стройматериалы  — кто что мог. Так и  получился храм. Все делали, как говорится, своим горбом, спонсоров никаких у  нас не  было. А  если говорить о  чудесах, то  чудо было одно: вслед за  нашим храмом за  десять-пятнадцать лет вокруг, не  без нашего участия, появились еще десять приходов, а  значит  — и  храмов. Это Чернышов, Дукмасов, Сидоров, Днепровский, три армейских храма. Ну, и  другие еще по  близлежащим хуторам. А  наша Крестовоздвиженская церковь как базовая, и  оттуда мы  помогали другим, с  нее все началось. Сам я  живу как раз возле церкви.

—  Как вообще все это начинали?

—  Ну  вот, например, послали меня в  Кужорскую. Храма там не  было. Приехал, посмотрел, походил, наведался к  местному руководству, переговорил с  директором тамошнего кирпичного завода. Потолковал с  казаками. Первая реакция была  — батюшка, денег нет, ничего нет. Ладно, думаю. Поехал в  Тульский. Там глава местной администрации хорошо принял: «Батюшка, что нужно»  — «Дом какой-нибудь подыщи из  того, что от  потребсоюзовского хозяйства осталось». Подыскали здание, на  которое никто претендовать не  будет, а  при нем еще и  двор большой. Словом, есть, где церковь строить. Этот вопрос решили. Поставил стол во  дворе, молебен служу. Слышу  — голосочки подпевают женские. С  этого потихоньку и  началось. Появилась девушка, молоденькая. Зовут Галей, сказала, что батюшка из  Псебая благословил ко  мне псаломщицей.

—  А  мастеров откуда приглашали, когда Крестовоздвиженский храм затеялись строить?

—  Мы  все сами делали. У  меня дома токарный станок, мастерская, сельхозтехника. Мы  сами зарабатывали деньги на  стройматериалы. Сами и  строили. Наш храм мы  закончили в  2009  году, а  начали стройку в  2003  году. Освятили малым чином. Я  получил протоиерея. Владыка Тихон благословил, чтобы храм был посвящен Воздвижению Креста Господня. И  храм у  нас в  каком-то смысле необычный. Ризница, помонарка  — все там ручной работы, все с  душой делалось из  дерева. Вообще, мы  сами делали в  храме окна, двери. Жертвенник тоже из  дерева. Иконы есть в  алтаре старинные, из  Задонского монастыря посчастливилось мне привезти.

—  Вы  же когда-то в  Воздушно-десантных войсках служили.

—  Служил, и  с  армией не  расставался с  60-х лет прошлого века и  по  сей день.

—  Это как?

—  А  так, всю жизнь  — параллельно священническая и  военная служба. Я  провожу занятия в  армейских подразделениях. И  работа эта постоянная, планомерная. Для меня не  важно, кто военнослужащие: мусульмане, буддисты или православные. Все сидят на  занятиях во  главе с  командиром. Все изучают слово Божие. А  Слово Божие хоть в  Коране, хоть в  Библии учит тому, как быть добропорядочным человеком. В  четверг приезжаю, и  с  полудня начинаем занятия. А  вечером  — исповедь. В  шесть часов утра  — литургия. После с  руководством полка обсуждаем все наболевшие вопросы.

—  Это вы  сами на  себя такую обязанность возложили?

—  Сам. Это моя личная инициатива. Потому что если мы  не  будем армию иметь, то  стране будет конец. Я  всю жизнь изучал, почему русская армия никогда не  проигрывала ни  войны, ни  сражения. Почему Иван Сусанин спасал будущего царя, юного Михаила Романова, от  поляков, которые шли его убить? Почему  он, жертвуя жизнью, совершает такой подвиг? Где истоки такого самопожертвования? За  долгие годы имел возможность убедиться, что все  — от  веры. Вот я  по  полочкам, по  ступенечкам помогаю военным подниматься к  осознанию важности веры в  ратном деле. Так и  я, попав на  срочную службу, еще в  1960  году, в  советское время, увидел в  армии верующих офицеров. Там, в  Пскове, нас водили в  собор. Его как раз реставрировали. С  нами побеседовал батюшка. А  когда вышли из  храма, генерал сказал: «Сейчас вы  молодые, но  пройдет время  — вы  станете зрелыми людьми, многое может поменяться в  стране. А  храм, вера останутся». Уже тогда это понимали. В  советское время в  стране много верующих было, это и  статистика подтверждала. Ну, и  дома у  нас всегда иконы стояли.

—  Вы  говорите, что на  занятия ходят не  только православные, но  и  мусульмане. Вы  Коран тоже знаете?

—  А  как  же. У  меня мусульман почти 15-20  процентов. Как они могут на  одной боевой установке работать, если духовного согласия не  будет. Вот я  и  предлагаю православному воину прочитать отрывок из  Евангелия, а  потом о  том  же самом предлагаю прочитать из  Корана воину-мусульманину. Спрашиваю у  них: «Похоже?» Отвечают: «Батюшка, одно и  то  же». Понимают. Иначе как  же: они в  одном окопе будут сидеть и  друг друга не  прикроют? Тогда  же оба погибнут. Так формируется воинское духовное братство.

—  Как вы  пришли к  тому, чтобы стать священником?

—  Да  знаете, оно само к  этому пришло. Я  ушел с  преподавательской работы, взял кусочек земли и  занялся сельским хозяйством. В  90-е годы, на  развале страны, и  у  нас казачки зашевелились, работы не  было, руки приложить стало некуда, начались выяснения отношений между собой, да  и  в  семьях. Я  обратился к  Владыке Филарету, объяснил ситуацию, сказал, что на  хуторах нужны священники. Он  велел прийти через месяц. Через месяц пришел к  Владыке, он  сказал, что меня и  рукоположат, сначала диаконом, а  затем  — иереем. Вот и  служу в  этом храме все время.

—  Много прихожан у  вас?

—  Из  соседних хуторов все. Храм-то стоит особняком, вне поселений. Я  утром встаю, на  свой микроавтобус сажусь и  объезжаю все хутора  — 20  километров по  кругу— собираю желающих идти на  богослужение и  везу в  храм. По-другому людям добраться не  на  чем, автобусы между хуторами не  ходят. А  так людям пешком идти не  надо. Они на  службе не  уставшие. Из  Дондуковской приезжают, из  Кужорской, даже из  Майкопа. Есть и  те, кто из  Ростова едут, из  Тихорецка, из  Ставрополя.

Любят приезжать в  наш храм креститься. Купель у  нас большая, на  полтонны воды. А  летом делаем купель прямо на  пруду. Я  крещу полным погружением. Об  этом знают во  многих местах. И  я  вам скажу: это категорически не  одно и  то  же. Попробуйте семи или восьмилетнего ребенка засунуть в  купель. Поначалу сколько крику будет. Я  спрашивал и  у  взрослых людей, которые приходят креститься, что они чувствуют? Ответ  — жуткий страх. Немеет все. А  потом зато всех  бы обнял  — радость такая.

У  нас в  храме исповедальня  — отдельная комната. Прихожане заходят по  одному, за  спиной очередь не  стоит. Исповедь длится, сколько человеку нужно. Бывает, и  наплачутся, пока все выскажут. Может быть, и  поэтому к  нам издалека приезжают.

—  А  воскресная школа для детей или для взрослых есть?

—  Мы  сделали классы с  библиотекой, книг много. Проводили с  взрослыми занятия систематически. Изучали Евангелие, разбирали отрывки из  Евангелия, которые звучали на  богослужении. Но  сейчас я  читаю на  службе Евангелие с  толкованием Феофилакта Болгарского. Так меня Владыка Тихон благословил. И  поскольку мы  теперь это делаем в  храме, отпала необходимость собираться после богослужения. Да  к  тому  же, у  всех свое хозяйство, скотина, сад, огород. А  на  службе они в  храме никуда не  спешат и  внимательно слушают. Что касается детей, то  у  нас их  просто нет. Некоторые приходят в  храм с  внуками, но  только на  службу. Детки маленькие, устают. Мы  сейчас делаем детскую площадку, чтобы малыши могли там поиграть. На  территории стоит самолет  — тоже детям развлечение.

—  Какие-то планы еще есть? Чем теперь заняты?

—  Сейчас продолжаем строительство еще одной военной церкви в  районе Министочника. Она почти на  90  процентов готова. Так что работы хватает и  народу привлекается немало.

Беседовала монахиня Сосанна